Важным прецедентом может послужить дело, в рамках которого Верховный суд РФ отправил на новое рассмотрение спор между территориальным управлением социальной защиты населения и матерью военнослужащего, погибшего в результате военной травмы в период прохождения военной службы.
Мать настаивала на предоставлении ей мер социальной поддержки как родственнице военного, чья смерть наступила в период прохождения службы. При этом у неё имелись выписка из приказа, где прямо указывалось на связь смерти с исполнением обязанностей военной службы, и заключение военно-врачебной комиссии, где причина смерти определялась как «военная травма». Однако чиновники, сперва признав за женщиной право на льготы, впоследствии сняли их и потребовали вернуть соответствующее удостоверение.
Обоснованием требований стало то, что льготы, согласно формулировкам Закона «О ветеранах», предоставляются членам семей погибших военнослужащих (по трактовке суда – тех, кто лишился жизни непосредственно во время исполнения обязанностей военной службы), тогда как в предоставленных женщиной документах фигурирует исключительно слово «умерший». Соответственно, раз по документам она не является членом семьи именно погибшего военнослужащего, права на льготы у неё нет. Женщина обратилась в суд, однако решение суда первой инстанции оказалось не в её пользу: суд полностью поддержал версию соцзащиты. Решение также устояло в апелляционной и кассационной инстанциях и в итоге дошло до Верховного суда.
Судьи Верховного суда с выводами своих нижестоящих коллег не согласились, отменили все их решения и отправили дело на новое рассмотрение. В обоснование решения в числе прочего лёг почему-то не казавшийся очевидным суду первой инстанции факт того, что в других федеральных законах, регулирующих социальное обеспечение военнослужащих и членов их семей, понятия «погибший» и «умерший» применяются как равнозначные.
Источник: argumenti.ru